Щит и меч китайского чуда

В Китае рыночные реформы начались раньше, чем в СССР, а затем в России, и соответственно там раньше на официальном уровне констатировали рост организованной преступности и коррупции. Если в СССР с этим столкнулись фактически в середине 1980-х, начиная с «узбекского дела», то в Китае – еще в конце 1970-х, когда стали возрождаться знаменитые «триады» (которые еще в XVII веке играли значительную роль в Поднебесной).

Другой китайский криминолог Сюй КАЙ, который тоже в России подготовил кандидатскую диссертацию об организованной преступности в КНР (под руководством профессора Виталия НОМОКОНОВА), пишет, что в 25-летний период (с 1953 до 1978 гг.) организованная преступность в Китае (кроме Гонконга, Макао и Тайваня) практически полностью отсутствовала. Этот период называют «Золотым веком» общественного спокойствия. Сюй Кай также считает, что в континентальном Китае активное развитие организованной преступности началось с периода реформирования китайской экономики в конце 70-х гг. ХХ в.

Антимафия по-китайски

Российский историк Андрей БЕЛЯКОВ, написавший кандидатскую диссертацию (под руководством профессора Натальи МАМАЕВОЙ) о борьбе с коррупцией и организованной преступностью в КНР в период реформ, выделяет три основных этапа развития китайских мафиозных структур:

Конец 1970-х – конец 1980-х гг. – бурный рост криминальной активности, начало формирования преступных сообществ;

Начало 1990-х гг. – конец ХХ века – широкое распространение преступных сообществ;

После 2000 г. – период роста и развития китайских ОПГ (организованных преступных групп), начало их включения в транснациональную преступность.

Катализирующим фактором в развитии оргпреступности в Китае явилось интенсивное проникновение на территорию континентального Китая зарубежных ОПГ (корейских, японских, английских и американских), а также действующих на территории Гонконга и Тайваня. Свою негативную роль сыграло создание «китайского канала» наркотрафика, проходящего от территории «золотого треугольника» (район на стыке границ Лаоса и Таиланда, в котором изготавливается значительная часть мирового объема героина) через провинцию Юньнань, приморские города Китая и далее транзитом через Тайвань и Гонконг в районы конечной продажи.

В этих условиях с апреля 1996 г. была развернута кампания по борьбе с преступностью «яньда», с различной степенью интенсивности продолжающаяся и в настоящее время. С декабря 1996 г. по февраль 1997 г. была проведена «зимняя операция» (дунцзи синдун). В результате этих кампаний удалось добиться кратковременного улучшения криминальной ситуации, однако с начала 1998 г. вновь возросло количество уголовных и экономических преступлений, преступлений с использованием огнестрельного оружия, связанных с наркотиками.

С начала XXI века организованная преступность Китая выходит на более высокий уровень развития, который характеризуется рядом новых признаков. Территориально сферой деятельности преступных сообществ теперь все чаще становятся несколько уездов и городов; количество активных участников доходит до нескольких сотен человек. Широкое распространение получают ОПГ с четкой иерархической структурой, идет улучшение их технического оснащения. Происходит слияние бизнеса и криминала, а также наблюдается тревожный фактор сращивания криминала и власти. С одной стороны, все большее число китайских чиновников оказываются причастными к деятельности ОПГ, с другой – лидеры китайских ОПГ добиваются все более высоких постов во властных структурах.

Власть и криминал

Таким образом, по мнению Андрея Белякова, на рубеже веков активизируется процесс превращения китайских ОПГ в мафиозные структуры в полном смысле этого слова. К такому же мнению ранее пришел Синь Янь. Он полагает, что в XXI веке главари преступных организаций поднимаются на все более высокие ступени иерархической лестницы государства, например, становятся депутатами Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) или членами политических консультативных советов в провинциях. Преступные организации чаще вмешиваются в процесс, связанный с должностными перестановками чиновников высокого ранга. Более того, некоторые руководители в отдельных районах страны иногда сами просили мафиозных главарей взять административную власть низшего уровня в свои руки. А многие начальники на местах обращались к ним и по вопросам оказания финансовой помощи. Преступные организации превращались в таких районах из «преступной силы» в «преступную власть».

На основе изученных уголовных дел Синь Янь констатирует случаи, когда ОПГ возглавлялись бывшими партийными и административными управленцами, высокопоставленными работниками прокуратуры и даже действующими представителями ВСНП, секретарями партийных ячеек и руководителями местных органов общественной безопасности.

Активизировались классические «триады». Структуры «триад» в последнее время все чаще пытаются «работать» под прикрытием законно функционирующих фирм и предприятий и проникают в экономические сферы деятельности государства. Получая сверхприбыли, «триады» наладили систему отмывания «грязных денег». В КНР, по оценкам китайских экспертов, ежегодно отмывается около 200 млрд юаней ($24,7 млрд). Значительные суммы проходят через подпольные меняльные лавки.«Триады» больше действуют в прибрежных провинциях, и особенно в Гонконге. В их руках – поставка героина и опиума, «черный рынок» валюты; переправка российских и украинских «жриц любви» в публичные дома Гонконга и Макао; торговля оружием; обеспечение «крыши» для местных бизнесменов.

Непрерывно углубляется насильственный характер преступной деятельности организаций мафиозного характера. У преступных организаций накапливается все больше холодного и огнестрельного оружия.

Особую тревогу криминологов вызывает ускоренное сращивание китайской и российской организованной преступности. Особенно это касается организации контрабандных потоков ширпотреба и электротехники, вырубки и контрабанды лесного богатства.

Зачистка

Осознавая нарастающую угрозу, руководство КНР наращивает усилия в борьбе с организованной преступностью. В практику входит сплошная зачистка от мафии целых регионов. В этой связи показательно дело «ночной хозяйки» третьего по величине города Китая Чунцина 46-летней Се ЦАЙПИН.

В ноябре 2009 г. она была приговорена к 18 годам тюремного заключения. Ей были предъявлены обвинения в организации преступных группировок, содержании притонов, незаконных казино, наркоторговле, насилии, подкупе и шантаже должностных лиц. Вместе с ней осуждены еще 20 мафиозных боссов, а также, по данным агентства Синьхуа, по делу о преступном синдикате «ночной хозяйки» предъявлены обвинения еще двум с лишним тысячам человек, среди которых партийные функционеры, должностные лица, полицейские.

В деловых партнерах у «ночной хозяйки» оказались многие крупные чиновники, а в родственниках – глава муниципальной судебной администрации города Вень Цян. Являясь женой его младшего брата, Се Цайпин «решала» в Чунцине любые вопросы.

Если абстрагироваться от масштабов преступлений, не напоминает ли читателю данная ситуация «кущевскую аномалию» во главе с мамой «цапков», вскрытую в России на Кубани в конце 2010 г.?

Правда, Чунцин, в отличие от Кубани, был «зачищен» гораздо более жестко. Всего через неделю после вынесения приговора «ночной хозяйке» в Чунцине начат судебный процесс по делу еще одной преступной группировки. 23-летние братья-близнецы Чжань Бо и Чжань Тао были осуждены на 17 лет лишения свободы, вместе с ними наказание получили еще 12 членов банды.

Политическая преемственность

По мнению Андрея Белякова, успешность борьбы с коррупцией и оргпреступностью в КНР во многом связана с последовательной позицией КПК и ее руководителей. Каждый из них не опровергал уголовную политику предыдущего лидера, а последовательно ее развивал.

Нельзя не согласиться с мнением профессора МГУ Владимира АНДРИЯНОВА, исследовавшего проблему репрессий против китайских чиновников, что ужесточением наказания коррупцию и организованную преступность в Китае удалось если не пресечь, то хотя бы обуздать (о чем свидетельствуют данные Белой книги).

Имеет ли ценность китайский опыт борьбы с мафией и коррупцией для России? Эксперты считают, что, конечно, имеет. Так же, как опыт проведения реформ и выхода из кризиса. И что немаловажно – обеспечение преемственности взятого курса. А также понимание того, что при переходе от жесткой административной плановой экономики к рынку на волю вырывается «джинн свободного предпринимательства», который тянет за собой алчность, авантюризм, экспансию. Китайцы, благодаря мудрости Дэн Сяопина, своевременно поняли, что этого «джинна» надо сдерживать всеми возможными средствами. Не последнюю роль здесь играют и жесткие репрессии. Правда, как можно убедиться, они не тотальные, а весьма точечные.

Вряд ли России подойдет китайский опыт широкого применения смертной казни. Возможно, для полуторамиллиардной страны это действительно вынужденная мера, чтобы не допустить хаоса и криминальной анархии. Но реально применять действующие в России достаточно жесткие законы против коррупционеров и бандитов можно.

И еще один важный вопрос задают сегодня многие криминологи: надо ли так рьяно гуманизировать законодательство об экономических преступлениях, если эти преступления уже составляют угрозу национальной безопасности России? Не прислушаться ли к мудрому изречению Дэн СЯОПИНА о том, что «социальные уродства мягкой рукой не выведешь»?

Подготовил Олег Жунусов по статье генерал-майора милиции в отставке, бывшего руководителя российского отделения Интерпола Владимира Овчинского.